Мои путешествия

Говорят, что где-то есть острова, где растёт на берегу трын-трава.
И от хворости, и от подлости и от горести, и от гордости.
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова, где с похмелья не болит голова,
А сколько есть вина, пей всё без просыпу, а после по морю ходи, как посуху!
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова, где четыре навсегда – дважды-два.
Ищи хоть сотни, нет решенья лучшего, четыре – дважды два, как ни выкручивай.
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова, где неправда не бывает права.
Где не от лености и не от бедности и нет, и не было черты оседлости.
Вот какие я придумал острова!
                       Александр Галич



( Collapse )

Истинный царь над страною не араб и не белый, а тот,
Кто с сохою или с бороною чёрных буйволов в поле ведёт.
Хоть ютится он в доме из ила, умирает, как звери, в лесах,
Он любимец священного Нила и его современник - феллах.
Для него ежегодно разливы этих рыжих всклокоченных вод
Затопляют богатую ниву, где тройную он жатву берёт.
И его ограждают пороги полосой острогрудых камней
От нежданной полночной тревоги, от коротких нубийских мечей.
А ведь знает и коршун бессонный: Вся страна - это только река,
Окаймлённая рамкой зелёной и другой, золотой, из песка.
                                                 Николай Гумилёв 1918 год



( Collapse )

На прохладных открытых террасах чешут женщины золото кос,
Угощают подруг темноглазых имбирём и вареньем из роз.
Шейхи молятся, строги и хмуры, и лежит перед ними Коран,
Где персидские миниатюры - словно бабочки сказочных стран.
А поэты скандируют строфы, развалившись на мягкой софе,
Пред кальяном и огненным кофе вечерами в прохладных кафе.
Здесь недаром страна сотворила поговорку, прошедшую мир: -
Кто испробовал воду из Нила, будет вечно стремиться в Каир.
                                                           Николай Гумилёв 1918 год


( Collapse )

На смирной лошади каурой - куда влеком и кем гоним?
Стоит у камня витязь хмурый, и три дороги перед ним.
Летят над русскою равниной за веком век, за веком век,
Умолкли древние былины, вознёсся в космос человек.
На металлических снарядах мы мчимся вдоль и поперек,
И на широких автострадах есть указатели дорог -
Где Симферополь, где Кашира, где поворот, где спуск крутой.
Шуршит бетон, летят машины с невероятной быстротой.
Такси возьмёте до Рязани, в Хабаровск сядете на ТУ.
Есть расписанье на вокзале, есть график в аэропорту.
Железный вихрь, стальная буря, и всё рассчитано давно…
А человек лежит, и курит, и на звезду глядит в окно.
Свои ошибки и удачи он ворошит и ворошит.
Его вопрос, его задачу никто на свете не решит.
Своей печалью он печален, своими мыслями томим.
И точно так же, как вначале, - все три дороги перед ним.
                                                            Владимир Солоухин



( Collapse )

В холодном, неуютном зале в пустынном аэропорту
слежу тяжёлыми глазами, как снег танцует на ветру.
Как на стекло, лепя заплатки, швыряет пригоршни пера,
как на посадочной площадке раскидывает веера.
На положении беглянки я изнываю здесь с утра.
Сперва в медпункте валерьянки мне щедро выдала сестра.
Затем в безлюдном ресторане, серьгами бедными блеща,
официантка принесла мне тарелку жирного борща.
Из парикмахерской вразвалку прошёл молоденький пилот…
Ему меня ничуть не жалко, но это он меня спасёт.
В часы обыденной работы, февральский выполняя план,
меня на крыльях пронесёт он сквозь мёртвый белый океан.
Друзья мои, чужие люди, благодарю за доброту. …
Сейчас вздохну я полной грудью и вновь свободу обрету.
Как хорошо, что всё известно, что ждать не надобно вестей.
Благословляю век прогресса и сверхвысоких скоростей.
Людской благословляю разум, плоды великого труда за то,
что можно так вот, разом, без слов, без взгляда, навсегда!
                                                        Вероника Тушнова



( Collapse )

Швартовался у Китового Уса. Утомлённо заскрипело весло.
Ангел тропиков зевнул и проснулся, с любопытством почесал под крылом.
День взорвался переспелым кокосом. Опрокинул всё, что было вчера.
Полуголые, черноволосые - меланхолии моей доктора.
Я был с теми, кто радушен и весел в неосознанной нирване любви.
Здесь поэзия моей Полинезии. Здесь живут аборигены Земли.
Привкус кавы на губах иностранца, вопли тропиков, закатов латунь,
Красота татуированных танцев на коралловых ладонях лагун.
Я не сразу понял то, что случайно обнаружил в людях возле меня
Безупречное туземное счастье, непорочное, как боги огня.
Я отчаливал в тоске и отчаянье. Твёрдо зная - никогда и никто
Безнаказанно не возвращается в бухту Выбросившихся Китов.
Я ещё надеюсь... Только всё реже. Всё заманчивей одна из идей -
Взять и выброситься на побережье постоянно несчастливых людей.


( Collapse )

Пока понять всё невозможно, всё – не для нашего ума.
Представить, скажем, очень сложно громаду граней бытия.
Всю сложность атомов, кристаллов, структур, возможностей мечты
Искать мы в тайном не устали, но как добраться до звезды?
Сжать мир легко в своей ладони, и соки выжать из всего,
Чтобы потом в красивом кубке всем показать его ядро.
Его ядро, его основу, что так стремился разгадать,
И осушить его мне снова, и мощь его в себя вобрать.
И стать таким, как мир огромным, таким заманчиво большим,
И чтоб потом дать жизнь всё новым Мирам невидимым твоим.
                                                                      Мараховская Н.Л.



( Collapse )

Весь мир – огромнейшая чаша, весь мир – громада бытия.
С чем мне сравнить тебя, не знаю, что подобрать – не знаю я.
Ты многолик и многогранен, ты – бесконечен, но ты – явь.
С чем мне сравнить тебя не знаю, но всё же хочется сравнить.
Миры твои, пространство, время, в какую форму облачить?
И чтоб потом, как мысли бремя, в понятья новые вложить.
Собрать всё сразу воедино, иль по крупицам разложить,
Как разлагает взрывом мина всё, что пыталось долго жить.
                                                                      Мараховская Н.Л.



( Collapse )

Тень новой смуты гонит прочь покой,
Засады всюду видит разум мой.
Повсюду ложь и лесть, не верят мне,
Что значит: мудрость не царит в стране.
Но честолюбцы - те оживлены,
Надежды призраком возбуждены.
Да только моему ростку - взойти,
А привитой измене - не цвести.
Того, кто предал, жалок, слеп, спесив,
Мне верный ум укажет, прозорлив.
Раздора дочь плодов удачи не пожнёт:
Любовь к согласию на помощь мне придёт.
Врагу в моих пределах не стоять,
Мятежной проповеди не звучать.
Мой ржавый меч, да будешь ты со мной,
Гордыню укротишь, вернёшь покой.
                              Елизавета I Тюдор



( Collapse )