Мои путешествия

…Пока среди вас существуют зависть и споры, вы остаётесь
прежними людьми и ведёте себя так, как люди этого мира.
Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает
быть мудрым в веке сём, тот будь безумным, чтобы быть
мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом,
как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. И ещё:
Господь знает умствования мудрецов, что они суетны…
                                                                     Апостол Павел



( Collapse )

Пройдёт и ночь, пройдёт и день, пройдут недели и года,
Как полем облачная тень, пройдут - и нет от них следа.
Пройдёт и жизнь, исчезнешь ты, исчезнут все твои мечты…
И для чего, Бог весть, ты жил, и ненавидел, и любил?..
И тайна вечная Творца всё будет тайной без конца.
                                                                       Иван Суриков



( Collapse )

Путь праведника труден, ибо препятствуют ему
себялюбивые и тирания злых людей. Блажен тот
пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведёт
слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо именно
он и есть тот самый, кто воистину печётся о ближнем
своём и возвращает детей заблудших. И совершу
над ними великое мщение наказаниями яростными,
над теми, кто замыслит отравить и повредить
братьям моим. И узнаешь ты, что имя моё Господь,
когда мщение моё падёт на тебя.
                                       Иезекииль. Глава 25, стих 17



( Collapse )

Остров Пасхи. Каменные бабы. Птицы в невесомости парят.
Грациозно, в серебре и злате, утром поднимается заря.
Травы, сохраняя дух эпохи, носят на себе печать веков
через зарифмованные строки жизнью обозначенных основ.
Каменные бабы в схватке с жизнью век за веком остров берегут,
наполняя воздух тайным смыслом, где проста и совершенна суть.
                                                                                          Вера Север



( Collapse )

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти:
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему всё казалось огромным: грудь матери, жёлтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы - Балтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребёнка издалека,
из глубины Вселенной, с другого её конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца,
                                                        Иосиф Бродский


( Collapse )

Как истерзанный зверь, что ревёт от позора
На железной цепи, разъярённый жарой,
Пусть другие свой срам оголят пред тобой,
О циничная чернь, о продажная свора!
Дабы вызвать твой рык или радостный вой,
Чтобы вспыхнул огонь отупелого взора,
Пусть звереет другой от глумливого вздора,
Рвёт сияющий плащ перед хищной толпой!
Лучше имя моё пусть забудут отныне,
Лучше пусть я умру в молчаливой гордыне,
Но тебе не продам этой пьяной тоски!
Не предам красоту поруганью урода,
Не пойду танцевать в балаган под плевки
Проституток твоих и похабного сброда!
                               Шарль Леконт де Лиль


( Collapse )

Там, внизу - облака, там, внизу - города,
Горы, реки, озёра - плывут как во сне.
Здесь - сияющий диск в фиолетовой тьме,
Здесь в эфире, летит за звездою звезда!
Мой рассудок, ты мечешься, как на костре,
То как смелый пловец - тебе всё нипочём! -
Ты ныряешь во мрак, раздвигая плечом
Глубину бытия в сладострастной игре!
Унеси меня прочь! Эта жизнь - как миазм,
Дай отмыться от дрязг в просветлённой струе,
Дай глотнуть леденящее грудь питие,
Голубой эликсир, рвущий горло до спазм!
Позади суета ежедневных сует
Волочится за жизнью чугунным ядром,
Счастлив тот, кто рванулся упругим крылом
И вознёсся к полям, излучающим свет!
Тот, чьи мысли легко, словно стаи стрижей,
К небесам направляют свободный полёт,
Кто как бог, воспарив, вдохновенно прочтёт
Откровенья цветов и безмолвных вещей!
                                                  Шарль Бодлер



( Collapse )

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо своё,
Тогда солнце останавливали словом, словом разрушали города.
И орёл не взмахивал крылами, звёзды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя, слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа, как домашний, подъяремный скот,
Потому, что все оттенки смысла умное число передаёт.
Патриарх седой, себе под руку покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку, тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осияно только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна сказано, что слово - это Бог.
Мы ему поставили пределом скудные пределы естества,
И, как пчёлы в улье опустелом, дурно пахнут мёртвые слова.
                                                                                Николай Гумилёв



( Collapse )

Вдали от берегов Страны Обетованной,
Храня на дне души надежды бледный свет,
Я волны вопрошал, и океан туманный
Угрюмо рокотал и говорил в ответ:
«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет,
Ты вверился мечте обманчивой и странной.
Скитайся дни, года, десятки, сотни лет –
Ты не найдёшь нигде Страны Обетованной».
И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,
Охвачен пламенной, но безутешной думой,
Я горько вопросил безбрежный океан,
Зачем он страстных бурь питает ураган,
Зачем волнуется, но океан угрюмый,
Свой ропот заглушив, окутался в туман.
                                       Константин Бальмонт



( Collapse )